Эта борьба велась вначале тайно и окольными путями. Для мелких балканских государств появилась в новом издании прекрасная доктрина Луи Бонапарта, согласно которой, если народ, до тех пор разъединенный, скажем Италия или Германия, объединяется и конституируется в нацию, то другие государства, скажем Франция, имеют право на территориальные компенсации. Сербия пошла на эту приманку и объявила войну Болгарии. Успех России состоял в том, что эта война, затеянная в ее интересах, велась на глазах у всего мира под покровительством Австрии, которая не решалась помешать войне из опасения, что русская партия придет к власти в Сербии. Россия же, со своей стороны, дезорганизовала болгарскую армию, отозвав из нее всех русских офицеров, то есть весь главный штаб и всех старших офицеров, вплоть до батальонных командиров.
Но против всякого ожидания болгары, без русских офицеров, при соотношении сил два против трех, наголову разбили сербов и завоевали уважение и восхищение изумленной Европы. Эти победы были вызваны двумя причинами. Прежде всего, Александр Баттенберг, хотя и слабый политик, но хороший солдат; он вел войну так, как усвоил это в прусской школе, между тем как сербы в стратегии и тактике следовали своим австрийским образцам. Это было, следовательно, вторым изданием кампании 1866 г. в Богемии [350] . Кроме того, сербы прожили шестьдесят лет при том бюрократическом австрийском режиме, который, не дав им ни сильной буржуазии, ни независимого крестьянства (земли крестьян все уже заложены), разрушил и дезорганизовал остатки родового коллективизма, составлявшего их силу в борьбе против турок. У болгар, наоборот, эти первобытные учреждения были оставлены турками в неприкосновенности; этим и объясняется их чрезвычайная храбрость.
Итак, для России это было новым поражением; приходилось начинать все сначала. Славянофильский шовинизм, подогретый в противовес революционному элементу, нарастал со дня на день и становился уже опасным для правительства. Царь отправляется в Крым, и русские газеты сообщают, что он свершит нечто великое; он старается привлечь на свою сторону султана, показывая ему, что прежние его союзники (Австрия и Англия) предают и грабят его, а Франция находится в полной зависимости от России и слепо следует за ней. Но султан прикидывается глухим, и огромные вооружения в Западной и Южной России остаются пока что без применения.
Царь возвращается из Крыма (в июне текущего года). Но за это время шовинистическая волна поднимается выше, и правительство, не будучи в состоянии пресечь это распространяющееся движение, само все более и более втягивается в него, так что приходится разрешить московскому городскому голове [Н. А. Алексееву. Ред.] в его обращении к царю во всеуслышание говорить о завоевании Константинополя [351] . Пресса под влиянием и покровительством генералов открыто говорит, что ждет от царя энергичных действий против Австрии и Германии, которые чинят ему препятствия, а у правительства недостает мужества заставить ее молчать. Славянофильский шовинизм сильнее царя; последний вынужден уступить из страха перед революцией, из опасений, что славянофилы объединятся с конституционалистами, нигилистами, наконец, со всеми недовольными.
Финансовые трудности осложняют положение. Никто не хочет давать взаймы этому правительству, которое с 1870 по 1875 г. заняло 1 млрд. 750 тыс. фр. в Лондоне и угрожает европейскому миру. Два или три года тому назад Бисмарк помог этому правительству получить в Германии заем в 375 млн. фр., но этот заем давно уже съеден, а без подписи Бисмарка немцы не дадут ни гроша. Однако эта подпись может быть получена только ценою унизительных условий. Экспедиция заготовления государственных бумаг выпустила слишком много бумажных денег, серебряный рубль стоит 4 фр., а бумажный — 2 фр. 20 сантимов. Вооружения стоят безумных денег.
В конце концов приходится действовать. Или успех в вопросе о Константинополе, или революция. Гирс посетил Бисмарка и ознакомил его с положением, которое тот очень хорошо понял. В интересах Австрии Бисмарк хотел бы умерить аппетиты царского правительства, ненасытность которого его беспокоит. Но революция в России означает падение бисмарковского режима. Без России, этой огромной резервной армии реакции, господство юнкеров в Пруссии не продолжалось бы и одного дня. Революция в России немедленно изменила бы положение в Германии; она разрушила бы одним ударом ту слепую веру во всемогущество Бисмарка, которая обеспечивает ему поддержку господствующих классов; она способствовала бы созреванию революции в Германии.
Зная, что существование царизма служит основой для всей его системы, Бисмарк поспешно отправляется в Вену, чтобы сообщить своим друзьям, что перед лицом такой опасности следует отбросить вопросы самолюбия, что необходимо предоставить царю хоть некоторую видимость успеха и что в своих же правильно понятых интересах Австрия и Германия должны преклонить колена перед Россией. Впрочем, если господа австрийцы настаивают на своем вмешательстве в дела Болгарии, то он умоет руки; они увидят тогда, что из этого выйдет. Кальноки уступает, Александр Баттенберг принесен в жертву, и Бисмарк спешит лично известить об этой новости Гирса.
К несчастью, болгары проявили энергию и политические способности, неожиданные и недопустимые для славянской нации, которая была «освобождена святой Русью». Баттенберг был ночью арестован, но болгары арестовывают заговорщиков, назначают способное, энергичное и неподкупное правительство — качества, уже совершенно недопустимые для только что освобожденного народа. Они вновь призывают Баттенберга; последний, однако, обнаруживает всю свою слабость и бежит. Но болгары неисправимы. С Баттенбергом или без него, они сопротивляются властным приказам царя и вынуждают героического Каульбарса стать посмешищем перед всей Европой [352] .
Представьте себе ярость царя. Склонить на свою сторону Бисмарка, сломить сопротивление Австрии и после этого — оказаться остановленным этим маленьким народом, который существует только со вчерашнего дня, обязан ему или его отцу [Александру II. Ред.] своей «независимостью» и не хочет понять, что эта независимость означает только слепое подчинение приказам «освободителя». Греки и сербы были неблагодарны, но болгары перешли всякие границы. Всерьез принимать свою независимость! Какое преступление!
Чтобы спастись от революции, бедный царь вынужден сделать новый шаг вперед. Но каждый такой шаг становится все опаснее, потому что связан с риском вызвать европейскую войну, чего русская дипломатия всегда старалась избежать. Конечно, если произойдет прямая интервенция русского правительства в Болгарии и если это приведет к дальнейшим осложнениям, то наступит момент, когда враждебность русских и австрийских интересов обнаружится открыто. Тогда невозможно будет локализовать войну, она станет всеобщей. Зная благородство мошенников, правящих Европой, невозможно предвидеть состав обоих лагерей. Бисмарк способен стать на сторону России против Австрии, если не сможет иным путем задержать революцию в России. Но более вероятно, что, если вспыхнет война между Россией и Австрией, Германия придет на помощь Австрии, чтобы предотвратить ее полное крушение.
В ожидании весны, так как зимой, ранее апреля, русские не смогут начать большую кампанию на Дунае, царь старается завлечь в свои сети турок, а предательство Австрии и Англии по отношению к Турции облегчает ему эту задачу. Цель его — занять Дарданеллы и превратить таким образом Черное море в русское озеро, сделать из него неприступное убежище для организации сильного флота, который мог бы, выходя оттуда, господствовать над тем, что Наполеон называл «французским озером», над Средиземным морем. Но эта цель еще не достигнута, а его сторонники в Софии выдали его тайные замыслы.